дети выросли. Это же ждет и Лолу с Айлин, которые сейчас юны и красивы, любят и одновременно ненавидят друг друга, белозубо смеются, благоухают духами. В дверь снова постучали, они замолчали, оглянулись. Вошел Пат, отец. Как вы, дамы? – сказал он. Пришло время ехать в церковь, машина уже ждала, Пат был в костюме. Он думал о своей жене, Мэри, какой чужой она показалась ему, когда впервые забеременела, как что-то нашло на нее, в словах, движениях появились какая-то серьезность, загадочная целеустремленность, и его это смущало, ему хотелось рассмеяться, он и сам не знал почему. Она менялась, отворачивалась от него навстречу какому-то другому опыту. Прошло время, родилась Лола, слава богу здоровенькая, и он сказал себе, что повторять не стоит. И так слишком много странностей для одной жизни. Как водится, как водится, он ошибался. Снаружи ветер трепал деревья, обдавал лица своим прохладным дыханием. Они забрались в машину. Лола прижалась носом к окну, и на стекле остался крошечный кружок пудры. Церковь была серой и приземистой, с вытянутыми узкими витражными окнами – розовыми, голубыми, янтарными. Они вошли под звуки электрического органа, их тут же окутал аромат благовоний, влажный и душистый, шорох тканей, скрип скамеек, все стояли и наблюдали, как они шествуют по отполированному полу; Лола – в белом, статная и величественная, сияющая сбывшимися заветными мечтами, со спокойствием принимающая устремленные на нее взгляды, не склоненная, а подчеркнуто выпрямившаяся; Пат – в костюме, приосанившийся, трогательно неловкий; Мэри – напряженно улыбающаяся, ухватившая влажной ладонью Айлин за руку; и сама Айлин – стройная и бледная, в зеленоватом платье, темные волосы свободно заколоты сзади, руки обнажены, голова вскинута на тонкой шее, словно цветок, она незаметно поискала глазами его и не нашла. Мэттью ждал у алтаря, испуганный, радостный; вступил священник, обменялись клятвами. Голубица моя в ущелье скалы под кровом утеса! покажи мне лице твое, дай мне услышать голос твой, потому что голос твой сладок и лице твое приятно27. Потом гравий перед церковью, белый дневной свет, холодный ветер, тонкие пальцы листвы, все смеются, пожимают друг другу руки, обнимаются. Все выстроились под деревом для фото, медленно приближались и отдалялись друг от друга, перешептывались с приклеенными улыбками. Только тогда Айлин увидела его, Саймона, стоящего в дверях церкви и наблюдающего за ней. Они долго смотрели друг на друга, не двигаясь, молча, и на дне этого взгляда скрывались годы. Он вспомнил ее рождение, новый ребенок Лайдонов, и первый раз, когда ему разрешили взглянуть на нее, красное морщинистое личико казалось скорее принадлежащим кому-то старенькому, чем новенькому, малышка Айлин, и его родители сказали, что после он всегда просил сестренку, не просто ребеночка, а сестренку, как у Лолы. Она тоже помнила его, старшего мальчика, ходившего в другую школу, живого, умного, с этими странными припадками, из-за которых взрослые так ему сочувствовали и из-за которых он был хоть и красивым, но каким-то ненормальным ребенком. Ее мать всегда подчеркивала, какие у него прекрасные манеры, прямо маленький джентльмен. А он помнил ее девочкой-подростком, худой и веснушчатой, стоящей у кухонного стола, нога за ногу, пятнадцатилетней, всегда хмурой. То и слова из нее не вытянешь, то говорит не умолкая, с дурным характером, без друзей. И эти откровенные взгляды, что она бросала на него, краснея и почти сердясь. Он тоже был там ради нее – мальчишкой, двадцатилетним парнем, помогал летом на ферме; увидев, как он с непередаваемой нежностью кормил из бутылочки ягненка, она неделю была в лихорадке от его взгляда, у нее дыхание перехватило, когда она вошла и увидела его. В тот день все трое поехали на великах в лес и оставили их на поляне. Сюрреалистичные темные облака над ярко освещенными макушками леса. Лола, рассказывающая длинную, неправдоподобную историю про кого-то, кто был убит в лесу. Саймон, бормочущий что-то вроде: Хм, как-то не верится, и Боже, как-то слишком уж ужасно, нет? Айлин самозабвенно пинала камешек по дорожке перед собой, время от времени поглядывая на Саймона, наблюдая за его лицом. Ножом столько раз пырнули, что голова почти отвалилась, говорила Лола. О господи, сказал Саймон, даже думать не хочется про такое. Лола смеялась и, поддразнивая, называла его мышонком. Ну, есть немного, наверное, сказал он. Пошел дождь, и Лола развязала куртку, висевшую на талии. Ты прямо как Айлин, сказала она. Он посмотрел на Айлин и сказал: Я хотел бы еще больше походить на нее. Лола сказала, что Айлин всего лишь ребенок. Торопливо, взволнованно и нелепо громко Айлин воскликнула: Представь, что тебе бы кто-нибудь такое сказал, когда ты была в моем возрасте. Лола смерила ее сочувственным взглядом. Честно говоря, ответила она, в твоем возрасте я была гораздо более зрелой. Саймон сказал, что считает Айлин очень зрелой. Лола нахмурилась и сказала: Не пугай меня. Уши Саймона покраснели, голос зазвучал совершенно иначе. Я имел в виду интеллектуально, сказал он. Он больше ничего не добавил, и Лола тоже, но оба они погрустнели. Лола накинула капюшон, защищаясь от дождя, и пошла вперед. Быстрыми размашистыми шагами она оторвалась от них и скрылась за поворотом дорожки. Айлин смотрела под ноги на тропинку, которая прежде была сухой и пыльной, а теперь поплыла грязью, тонкие ручейки бежали меж камней. Дождь усиливался, рисуя узор из темных точек спереди на ее джинсах, пропитывая волосы. Когда они свернули, Лолы не было видно. Она могла уйти далеко вперед или свернуть на другую дорожку. Ты знаешь, где мы сейчас? – спросила Айлин. Саймон улыбнулся и сказал, что, кажется, да. Не заблудимся, сказал он, не волнуйся. Разве что утонем. Айлин вытерла лоб рукавом. Надеюсь, никто сюда не заявится, чтобы пырнуть нас ножом тридцать восемь раз, заметила она. Саймон рассмеялся. Кажется, в той истории жертвы всегда бродили в одиночку, сказал он. Так что у нас, я думаю, все будет хорошо. Айлин сказала, мол, очень хорошо, если только он сам не убийца. Он опять рассмеялся. Нет, нет, сказал он. Со мной ты в безопасности. Она снова застенчиво взглянула на него снизу вверх. Я это чувствую, сказала она. Он оглядел ее и сказал: Нда? Она кивнула, снова вытерла лицо рукавом, сглотнула. Рядом с тобой я чувствую себя в безопасности, сказала она. Несколько секунд Саймон молчал. Потом сказал: Приятно. Рад это слышать. Она наблюдала за ним. Потом она внезапно остановилась и шагнула под дерево. И лицо ее, и волосы вымокли. Заметив, что ее нет рядом, Саймон обернулся. Эй, сказал он. Ты чего? Она пристально смотрела на него, напряженно и